Академия вампиров, Дмитрий Беликов, дампир
Это всегда больно... Это всегда так, словно тебе живьем вырвали сердце, словно душу разорвали в клочья и она теперь похожа на платье черной старухи - Смерть... Смерть... Она всегда рядом, она всегда где-то здесь, дышит в затылок, заставляет ёжиться от необъяснимого холода и ждать... Звать... Хочется заорать во всю глотку, так что бы кровь брызнула, но ведь все равно никто не услышит. Руки в крови, лицо в крови и кровавые глаза.... Взгляд монстра, взгляд убийцы, садиста, бессердечной твари. Этот взгляд преследует и смотрит на тебя... Но стоит только замахнуться, занести кол и слышится звон разбитого стекла.... И ты понимаешь, что этот взгляд принадлежит тебе, перед тобой было лишь зеркало... И теперь оно лежит сверкающими в Луне осколками, такое же как твое сердце... Его залечили, но оно все еще кровоточит, обливаясь все той же кровью... Уже теплой, живой, но смешанной с грязью его темным прошлым. Он смотрит в глаза людям и в видит вину, видит монстра, чудовище, вампира... Благородство и преданность... Смерть! Только она единственно верна, только она однажды сможет избавить его от страха быть не прощенным.
Он почти убедил себя, что простил... Простил свои собственные грехи и отпустил. Он молился, он уповал, но душа по прежнему рвалась из груди и становилось трудно дышать. Страшная жаба скорби похоронными колоколами клокотала где-то глубоко внутри. Он помнил каждую жертву, их глаза, их боль и страх, их ненависть и их презрение. Они были выше его, они были живы.... Пусть не долго, пусть... ему казалось он держал в руках их жизнь и хохотал отнимая ее... И снова алые радужки и снова то же зеркало... и оно все еще цело, и оно все еще ухмыляется, насмехается над его тщетными потугами отогнать от себя призраки прошлого, оно смеется... но...
Беликов проснулся в холодном поту... Подскочив на постели, он взъерошил волосы руками. Роза недовольно промычала что-то и, повернувшись на другой бок, снова сладко засопела. Но он не мог спать. Снова сны, снова эти глаза, снова эти воспоминания и снова хочется бежать прочь от них, обхватив голову руками. Хочется спрятаться в надежный панцирь и ждать... Бесконечно... вечно... Пока перестанет быть так больно. Быстро одевшись, Дмитрий вышел в сырую прохладу Пенсильванской весны. Солнце ярко светило, заставляя сосульки на мраморных панелях плакать. кап... кап... кап... так же плачет его душа. Глубоко, незаметно для всех вокруг. Они видят только то, что хотят видеть. Силу... Серьезность... Опыт... А там, глубоко внутри по сердцу стекает такая же слеза, ледяная и кровавая.
Кивнув стражу у ворот, Беликов плотнее укутавшись в плащ, потащился вдоль стены. До назначенной встречи с Але было еще больше часа. Ученица была обеспокоена при разговоре по телефону, говорила, что должна срочно что-то сказать. Голос дрожал, он даже практически видел, как она поджимает губы. Что ж, этого времени должно ему хватить, что бы из восьмидесятилетнего старика, каким он себя сейчас чувствовал, стать снова тем, кем его хотят видеть... Сила... Серьезность... Опыт...
Но скупая слеза, выкованная на наковальне сна и закаленная в горне боли, все же предательски скатилась по щеке. Он давно не плакал. До тех самых пор, пока в зеркале, в своем проклятом зеркале из сновидений, он не увидел рядом с собой Розу. Как он мог?
Дампир гневно смахнул слезу, почти такую же как на ледяных сосульках и по старчески упал на холодную мраморную скамью. Надо дождаться Але... Надо подумать об новоявленных охотниках... И из Академии вестей нет...